Солнце еще не село, а Аннита уже клонило в сон. Он, однако, твердо решил не ложится на свежие простыни, не помывшись с дороги. Поставил наполняться круглую чугунную купель, скинул и выстирал в тазу единственную рубашку. Руки не помнили работы, зато голова была забита сведениями о составе мыла и типах вод. Похоже в прошлой жизни из него готовили ученого.
В теплой воде спать захотелось сильнее. Голова наполнилась влажным туманом, в котором вещи и события выглядели иначе. И мысль, никак не дававшаяся ему, пока рядом были люди, сейчас вдруг проступила, как проступает от водяного пара рисунок, сделанный пальцем на оконном стекле. Что-то неладное творилось с ним последние дни. Что-то было не так.
Всю его новую недлинную еще жизнь Аннит ясно видел, связно мыслил и остро чувствовал. Но все это время было еще одно: сила. С ней он родился в мир, и почти сразу стал пользовался ею, пусть и неуклюже, как пользовался ослабевшими от болезни руками, непослушными голосовыми связками.
Благодаря этой силе, у Аннита была отдельная, жарко натопленная палата: выйдя из огня неоперившимся фениксом, он мерз почти постоянно. И были шарики цветного стекла, глупость, блажь, увиденные во сне и найденные наутро под тюфяком. А потом, ею же он привел к себе учителей, и — силы не стало.
Но поймав эту мысль, он не знал, что с ней делать. Он слишком устал для того даже, чтоб паниковать. Его хватало лишь на простые действия: выпустить воду, отжать и повесить рубашку, дойти до постели.
В теплой воде спать захотелось сильнее. Голова наполнилась влажным туманом, в котором вещи и события выглядели иначе. И мысль, никак не дававшаяся ему, пока рядом были люди, сейчас вдруг проступила, как проступает от водяного пара рисунок, сделанный пальцем на оконном стекле. Что-то неладное творилось с ним последние дни. Что-то было не так.
Всю его новую недлинную еще жизнь Аннит ясно видел, связно мыслил и остро чувствовал. Но все это время было еще одно: сила. С ней он родился в мир, и почти сразу стал пользовался ею, пусть и неуклюже, как пользовался ослабевшими от болезни руками, непослушными голосовыми связками.
Благодаря этой силе, у Аннита была отдельная, жарко натопленная палата: выйдя из огня неоперившимся фениксом, он мерз почти постоянно. И были шарики цветного стекла, глупость, блажь, увиденные во сне и найденные наутро под тюфяком. А потом, ею же он привел к себе учителей, и — силы не стало.
Но поймав эту мысль, он не знал, что с ней делать. Он слишком устал для того даже, чтоб паниковать. Его хватало лишь на простые действия: выпустить воду, отжать и повесить рубашку, дойти до постели.