Меня догнала соционика.

В анкете при устройстве на работу попросили указать соционический тип. Но это еще не вся шутка. Арго настоятельно посоветовала вписать туда какого-нибудь Штирлица, вместо типа, который кажется ей «моим». Чтобы не сокращать шансы =)
А вообще противопоставлять логику этике — это нелогично. Не говоря уже о том, что неэтично.

---

«Хотеть домой»

Енот говорит «хочу домой». У меня про это вообще нет слов. А in_se нашел такие:

я писал ей: здесь не рождаются теми,
кем мы с тобой родились.
здесь не носят с собою такие тени,
не носят подобных лиц,

не глядят такими, как мы, глазами
(сколько масок ни натяни)
и не верят в такую честность и зависть,
какая у нас - для них.

---

Два часа математики.

Всего два часа математики, а глюкозу я пожег всю: голова кружится, перед глазами плавают прозрачные рыбки, буквы пляшут и не читаются. И это элементарная математика, показательные уравнения, десятый класс. Где бы моск поменять на модель получше?

---

Месяц Лютень.

Пока рыл славянские названия месяцев, выяснил, что Лютым (и производными) в разных регионах называли все три зимних месяца. Предки логичны, да.

---

Апшерон-М.

А холодильник мы-таки добыли! Через «отдам даром», как обычно с приключениями.
Пока с Котом выволакивали его из квартиры прежней хозяйки и втаскивали в узкий пассажирский лифт, ждавший нас водитель сдуру припарковал свою грузовую газельку на место для легковушки. По бокам от грузовичка сугробы, сзади две иномарки, которые хорошо бы не зацепить. Грузим холодильник, водитель начинает выбираться задом, пытаясь развернуться. Я и Кот орем ему, когда борта кузова опасно приближаются к иномаркам. Машина дергается то взад, то вперед. Дело осложняет высокий питерский поребрик, на каждой пятой итерации сводящий на нет весь прогресс.
В общем, удовольствие продлилось полчаса, пока не нашелся чувак с головой на плечах и тросом в багажнике, который развернул эту гребанную газельку. Старенький холодильник по имени Апшерон-М в процессе перевозки временно лишился дверцы и ножек, однако работоспособности не потерял. Был собран и отмыт героическим Котом и занял центральное место в нашем небанальном быте =)

---

У снов свои правила.

Едва упав на стеганный матрас, он оказался в чертогах весны, рядом с яблоней. Земля под ногами была стылой, трава в росе. Птицы песнями зазывали дитя-солнце поскорей выходить из своей колыбели. На старом месте оказался и Баян.

— Разве сейчас не вечер? — спросил Аннит, здороваясь.

— У всех месяц грязень, у месяц меня травень. У всех заря вечерняя, у меня утренняя. — Баян по-скоморошьи развел руками. Добавил: — Да и здесь не явь.

Он сидел, подложив под себя куртку, держа на коленях нераскрытую книгу с ворохом бумажных листов на ней. Водил по листам графитовым карандашом, вырисовывая то знаки, то буквы. Аннит присел рядом на корточки.

— Мне нужно задать кому-нибудь вопросы.

— Спроси. Только начни с главного: у снов свои правила.

Аннит не задумывался ни на секунду. Ему могло быть интересно многое, но только от одного сейчас зависело исполнение выбранной судьбы.

— Возможно... перестать быть волшебником? Я больше не чувствую в себе ничего.

— Нет. — Вопреки ожиданиям, Баян не стал отвечать с конца. — Стать волшебником может любой, кто посмеет хотеть. Перестать быть собой не захочет ни один волшебник. Но вполне возможны двое учителей, которые могут противопоставить свою волю твоей, потому что такова их манера учить. И вполне возможен ты, который веришь в себя не больше, чем в цветок папоротника, невинных шлюх и щедрых торговцев.

Слова юноши не были любезны, но для собеседника его они были слаще меда. Тугой узел в груди ослаб, и только в тот момент Аннит понял, что боялся.

Потом он еще несколько часов задавал вопросы и слушал ответы, грелся под взошедшим солнцем и валялся на траве. А когда поднялся, на рубашке остались следы: не зелено-бурые разводы, а узоры из вьющихся стеблей травы и яблоневых лепестков.

Аннит шагнул за границу весны а оттуда — за границу сна. И тотчас же забыл все вопросы и все ответы, кроме первого, главного. Поднялся, не дав себе как следует проснутся.

Сон ли?

Рубашка, висящая на веревке в умывальной комнате, была как и раньше цвета небеленого хлопка. И еще она была влажной. Вряд ли от утреней росы, скорее от вечерней стирки. Ничего, никаких свидетельств. Только в сердце, на месте давешнего узла, Аннит ясно чувствовал силу.

@темы: Не тверже монетки

---

Сила.

Солнце еще не село, а Аннита уже клонило в сон. Он, однако, твердо решил не ложится на свежие простыни, не помывшись с дороги. Поставил наполняться круглую чугунную купель, скинул и выстирал в тазу единственную рубашку. Руки не помнили работы, зато голова была забита сведениями о составе мыла и типах вод. Похоже в прошлой жизни из него готовили ученого.

В теплой воде спать захотелось сильнее. Голова наполнилась влажным туманом, в котором вещи и события выглядели иначе. И мысль, никак не дававшаяся ему, пока рядом были люди, сейчас вдруг проступила, как проступает от водяного пара рисунок, сделанный пальцем на оконном стекле. Что-то неладное творилось с ним последние дни. Что-то было не так.

Всю его новую недлинную еще жизнь Аннит ясно видел, связно мыслил и остро чувствовал. Но все это время было еще одно: сила. С ней он родился в мир, и почти сразу стал пользовался ею, пусть и неуклюже, как пользовался ослабевшими от болезни руками, непослушными голосовыми связками.

Благодаря этой силе, у Аннита была отдельная, жарко натопленная палата: выйдя из огня неоперившимся фениксом, он мерз почти постоянно. И были шарики цветного стекла, глупость, блажь, увиденные во сне и найденные наутро под тюфяком. А потом, ею же он привел к себе учителей, и — силы не стало.

Но поймав эту мысль, он не знал, что с ней делать. Он слишком устал для того даже, чтоб паниковать. Его хватало лишь на простые действия: выпустить воду, отжать и повесить рубашку, дойти до постели.

@темы: Не тверже монетки

---

В конце коридора.

В доме его из рук в руке передали девочке, несущей стопку белья. На вид ей было не больше двенадцати, но она вела себя как взрослая. Сказать вернее: точь-в-точь как Дана. Девочка назвалась Марией, его имени она не спросила. Указала подбородком на лестницу, предлагая следовать за ней, и пошла не оглядываясь.

Она заговорила вдруг: посреди последнего, шестого лестничного марша. Аннит не сразу понял, что говорит она для него. Шелест, плеск: даже речь ее напоминала о Дане.

— На первом этаже у нас кухня и столовая. На втором — мужские комнаты. Там же, сразу налево — читальня. Женские комнаты здесь, наверху.

Миновали последние ступени и вышли в длинный чисто выметенный коридор. По стенам то справа, то слева помещались двери. Одни плотно запертые, другие приоткрыты и за ними видны следы жилья. Дальше — четыре двери, распахнутые настежь. Его провожатая уверенно зашагала к последней: у самого окна, которым заканчивался коридор. Значит, решили засунуть его подальше, чтоб никому не мешал.

В нем вскипала злость, и чтобы не дать ей выхода, Аннит приотстал, подошел к окну. Окно было зеленым. Деревянная, выкрашенная зеленой краской, рама. Узкий зеленый подоконник, весь в щербинах, занозах, чуть теплый от солнечного света. Стекло тоже зеленоватое, с мелкими пузырьками и неровной поверхностью.

Отходить от окна и смотреть жилье не хотелось. Однако, Мария была уже внутри: сноровисто стелила и что-то говорила, не глядя в его сторону.

— …Эта жилая. Есть еще умывальня: с отхожим местом и водопроводом. Горячую воду можно не экономить. И мастерская — вот то пустое помещение.

Ему и вправду отвели хорошее место: целых три комнаты. Совсем не то, на что можно рассчитывать при таком холодном приеме. Но тепло дома оставляло равнодушным, а холодный прием — коробил.

Девочка продолжала говорить отстранено, безличными формами, ни разу не обратившись прямо к нему, ни разу не взглянув в глаза. Что? Ей-то он что сделал?

Злость снова поднялась в нем, окатила волной, затопила, и в этот раз он не сумел удержать ее. Он закричал на эту маленькую надменную Марию, и грязные слова перемежались одним только осмысленным «почему?». И ему казалось, что весь мир должен рыдать сейчас безутешно и горько, как рыдал ребенок внутри него, что должны лететь стекла, трещинами идти стены, что вот-вот должно произойти что-то страшное.

— Мы тебе не рады — сказала девочка ровно. — Ты обидела маму.

Значит вот за что. Чувствуя в себе едва ли не всю силу мира, он заставил поверить Яра и Дану, что он не безродный одиночка, и прийти за ним, и принять на обучение. Заставил, не оглядываясь на их чувства. Заставил, вместо того, чтобы просить у них милости, как просит нищий.

Но откуда знает эта?

А «эта» продолжала говорить, как ни в чем не бывало. Занятия у них бывают по нечетным дням недели, кроме девятого. После завтрака, в комнате Даны, первой по коридору. И если нужно еще что-нибудь, пусть скажет сейчас.

Аннит хотел снова наорать на нее, сказать, что ничего от них не возьмет, но здравый смысл победил эмоциональную бурю.

— Мне нужна одежда.

@темы: Не тверже монетки

---

Про здесь.

Хроника переезда:
* 27 февраля — встретились с Петром Трофимычем, ожидаемо неприятно поговорили и в тот же день нашли новую квартиру.
* 28 февраля — заключили договор на съем и притащили коробки для переезда от Габри.
* 1 марта — заказали машину, упаковались, погрузились и переехали.

Переезжали нервно-весело, на адреналине. Зато устроились замечательно: двушка между Гражданским и Академической, новый дом, двенадцатый этаж, большущие комнаты смешной неправильной формы. Нас тут четверо, нам тут весело. В одной комнате я и Арго, в другой Лорда и, временами, Кот. Не тот, что с ушами и хвостом, а тот, что на двух ногах. Они хорошие, на них можно

смотреть.

смотреть:





Квартира, кстати, сдавалась без мебели. И мебелью обзаводились с приключениями. Матрас для Лорды добывался у Дракона, складные стулья в Икее. Огромный стол-книжка был без особых оснований утащен с предыдущей квартиры и поставлен на кухне. Кухонный шкаф-подо-все мы с Котом дивно перли от удаленного магазинчика, где его прямо за магазинчиком выкинули. Хороший шкаф, но длинный и тяжелый. А как Кот впихивал его в коротенькую маршрутку!

Здесь нет холодильника и стиралки. Зато есть водосчетчики и регулируемое отопление. И плита с духовкой. А самое клевое, что здесь есть — окна. В нашей комнате их шесть: панорама из пяти узких подряд и одно пошире, рядом с балконной дверью. Узкие выходят на юго-восток и каждое утро — солнце! Я столько солнца в Питере никогда не видел. И хорошо, что нет штор.

Тут по комнатам расползается вай-фай, а на кухне поют Высоцкого и спорят какой чай заварить. Тут хорошо.

---

Макросъемка.

Гип-гип! Юх хакнул свой бедный маленький моск, но собрал ее!
Это моделька фуллерена C₆₀. Бусины здесь, как ни странно, изображают не атомы углерода, а соединения между ними.

Картинко

---

Реал затягивает.

Мы таки на новой квартире: две недели как. И нас много =)
Вот соберусь и напишу подробней. Сегодня, наверное.

---

У меня весна.

Снилось.

Снилось, что я безумно влюблен в поэта-диссидента. Я живу в большом, но одноэтажный деревянном доме, в теплом и влажном климате, видимо, в другой стране. Работаю техником — хожу по частным домам и вправляю мозги бытовым приборам: от утюгов до программируемых стиральных машин, сантехнике тоже. Со мной живет Арго и мой выросший младший брат, он музыкант.

С поэтом я знаком давно и лично, а влюблен — вот только. Я читаю один из его белых стихов, понимаю, что оно про него и меня. Ясные, как фото, встают перед глазами образы, возникают ощущения. Руки водят по спине, сухие и горячие, потом я снимаю с него саронг (да, блин саронг, я о них неделю думаю, вот и вылезло). И все карточки выше пояса, все прилично до безобразия. Сначала мне думается, что поэт влюблен в меня тоже. Потом начинает казаться, что он сунул меня в стих просто так, потому что все у него идет в дело и люди тоже.

Потом провожу профилактику чьего-то унитаза, и это совершенно не мешает возвышенным мыслям. Мне сладко, мне щемит, я не знаю куда себя деть. Мне хреново, потому что на взаимность надеяться не стоит. Мне стыдно перед Арго. Как я ей объясню, что взял тут и влюбился? Я же утверждал, что не умею. О стекло бокового окошка (ага, в туалете) начинают ударяться крупные капли, оставляя на нем стекающие голубоватые кляксы. Выбегаю на улицу: дождь оказывается невероятно теплым. Промокаю за полминуты, но мне хорошо.

В другой день мы семьей сидим за завтраком, и Арго читает мне литературную страничку в газете. Четыре строчки того же поэта, со сложной ритмовкой и неполной рифмой. Неправильно читает, и мне до жути обидно. Я прокручиваю его в голове раз, другой, выдаю правильный вариант вслух, и тут меня накрывает: стихов совершеннее я не слышал, да их и не может быть. А Арго говорит мне, что их поймали, поэта и еще двоих врагов государства. Ну и — газовая камера. Я не верю, не могу. И просыпаюсь.

Стихи, придуманные во сне, никогда нельзя вспомнить. А жалко.

---

Нотка позитива.

Зато я принес из магазина шафран. И буду варить с ним рис.

---

Продолжение банкета.

Сегодня они забрали свою бабушку и поехали в свою Украину. И только мы выдохнули... как они отзвонились Арго и предложили паковать вещи, спонтанно решив сдавать квартиру другому (прежде, кажется, незнакомому) персонажу.
Точка невозвращения — завтрашние четыре часа дня, когда персонаж с кодовым именем Петр Трофимович изволит выдать нам полную информацию за чашечкой чаю.

---

Бедлам в пяти частях.

Интродукция.
Хозяева нашей комнаты покупают соседскую и объединяют коммуналку. Они с Украины и остановится в Питере им негде, кроме как у нас. Если быть точным — у Арго, так как комнату за эти деньги сдавали только одному человеку.

Акт первый. Начало февраля.
Приезжают и вписываются двое. Мать восьмидесяти одного года и дочь за полтинник. Говорят, что на день или два, затягивают на неделю. Я в это время «гощу» у Дракона. Четвертым в однушке, что никому не в радость.

Акт второй. Две недели спустя.
Приезжает одна старушка: завершать дела. По телефону она чего-то не поняла, поэтому приезжает слишком рано. Документы еще не готовы, старушка опять задерживается. Я на правах чьего-то гостя кантуюсь на кухне, слушаю как она учит Арго мыть ванну белизной и жарить на свинячьем жире. Желаю ей закончится. Мудрые Змеи резонно замечают, что проблем станет больше.

Акт третий. День спустя.
Мы уходим из квартиры, в наше отсутствие старушка также уходит, не оставив записки. И вечером, ночью, утром не приходит. Арго говорит с ее дочерью по телефону, та ставит на уши Керчь, Москву и Питер. Старушку находят в ебенях, в реанимации. ДТП. О состоянии справиться не удается: 23-е, епт, короткий день.

Акт четвертый. Еще день спустя.
В десять пятнадцать, десять тридцать, десять сорок пять в больничке занято. В одиннадцать они звонят сами (наш телефон оставили им как контактный). Старушка скончалась не приходя в сознание.

Акт пятый. Вчера-сегодня-завтра.
Змей был прав, стало хуже. Старушка бы свалила вчера. Вместо этого вчера прибыла и тусит тут какая-то родственница из Москвы, завтра приезжает старушкина дочь, сегодня мог приехать ее внук. Могут быть проблемы с деньгами: Арго выдала старушке оплату, но не брала расписки. И их нервы. И мое разбуженное магическое мышление. Чтоб их.

@настроение: недоброе...

---

Баянушка.

Во дворе трехэтажного каменного дома цвела яблоня — не самое привычное зрелище в середине осени. От нее шел жар, бело-розовые лепестки сладко и одуряюще пахли, жужжали пчелы. Под деревом сидел вероятный виновник чуда — парень лет двадцати. Было в нем что-то от этой яблони: розовый румянец, белые выгоревшие волосы, рослый и в самом цвету. При виде их он вскочил, засиял, зычно крикнул в сторону дома:

— Хей-ха, ребятушки! Яр-Солнце идет, нам братца ведет!

Парень шел к ним, и по следу его шла весна. Улыбнулся Дане, обнял Яра, а ему протянул исчерченную белыми бороздами ладонь.

По коже пробрало теплом, в груди защекотал смех. Радостно! В первый раз в жизни — радостно! И Аннит уже верил, что сейчас все встанет на свои места: ребята примут его, и Яр тоже примет, и он станет учится у них. Разве не это он видел, когда впускал в мир свою судьбу?

Он не успел пожать руку.

— Отойди, Баянушка-горюшко, — в тон парню проговорила Дана, отстраняя его. — Это не братец, это кукушонок. Передай кому-нибудь из сестер, пусть постелют в свободной комнате на своей половине.

@темы: Не тверже монетки

---

Холодно.

И был длинный путь. Почему-то, его надо было пройти пешком: через рощу, через усталость, через студеный воздух осени. Отчего-то, на пути с ним говорила только женщина. Он отвечал охотно, несмотря на ту ненависть, что звенела льдом в ее журчащей речи. Узнал их имена и назвал свое. Рассказал о пожаре. Объяснил, что помнит письмо и науки, но забыл предыдущую жизнь.

Тогда Дана сказала, что его принимают в семью, что он может учится у нее, но не у Яра. Это было неправильно — он попытался объяснить. А она говорила, что мужчины не учат женщин, и боль сердца мешала ей понять. И было холодно, холодно, холодно.

Остановились на ночь. Яр не спал: бросал хворост в костер, казалось, разговаривал с пламенем. И Дана не спала: расщепила ветку, взяла фляги, ушла искать воду. И Аннит не спал: слишком холодно было на влажной траве.

@темы: Не тверже монетки

---

Еще ненецкий. Warning!

О местоимениях:
* я — «мань»
* ты — «пыдар» (есть некоторое неблагозвучие, но надо абстрагироваться и уверенно произнести) О_о
* он, она — «пыда»

И если друг по-ненецки — «ня», а брат — «хасава ня», то сестра — «не ня». Определенно.

---

Кавайный язык.

Ненецкий язык — кавайный язык. Друг по-ненецки — «ня», а чум по-ненецки — «мя» =)

«Ваша речь уже пестрит ненецкими словами и зачастую вы обращаетесь к нам на «ты» (олень), а иногда на «вы» (тундра)...»

---

Вдогонку, про шарики.

Стеклянные шарики — сокровища детства. Они как-то вне времени и страны. На Западе ими играют. У нас не видел: кажется, что только ласкают в ладонях, рассматривают на свет. У меня их было два. Один сантиметров двух с половиной, прозрачный, чуть в зелень, в щербинках и бороздах. Другой, поменьше — тот самый густо-янтарный, темно-медовый, почти золотисто-коричневый.
Всех моих знакомых тогда интересовал вопрос, откуда шарики берутся. Это была тайна. Шарик могли подарить, его можно было обменять или найти. И все. Оказалось, брались они со стекольных заводов и были совершенно неволшебным полуфабрикатом при производстве стекловолокна.
А сейчас у меня только горсть меленьких белесых шариков из водочных бутылок. Цветных нигде не добыть. Цветные, кажется, бывают только в детстве.